Становление российской государственности и особенности управления традиционным обществом (IX-XVII вв.)

Власть и общество в древнерусском государстве: особенности государственного управления в Киевской Руси

Вопрос об образовании и эволюции Древнерусского государства, возникшего, как принято считать, в IX в. и просуществовавшего до середины XII в., является одним из наиболее сложных в исторической науке. Правильное его понимание возможно лишь в объективном сравнении с формированием и развитием государств в Европе, где эволюционный процесс, как полагают современные ученые, реализовался "в чистом виде", не будучи прерываем никакими неорганическими трансформациями.

В VIII–IX вв. в период складывания государственных отношений у восточных славян Киевское государство, со временем превратившееся в одно из крупнейших государств в средневековой Европе, представляло собой своеобразную федерацию местных полугосударственных образований. С точки зрения характера власти это была раннефеодальная монархия, аналогичная империи Карла Великого в Западной Европе. В то же время в отличие от государств Западной Европы, возникших на развалинах Римской империи и во многом перенявших римские принципы государственности, что не могло не предопределить быстрые темпы формирования в Европе государственных отношений, государственность восточных славян формировалась иными, более медленными темпами и, главное, на иных основаниях.

По мнению авторов новейших исследований, этот процесс развивался в общем индоарийском, а не только в узком европейском контексте. На него оказали влияние как своеобразие российского феномена, связанное с особенностями православной государственности, так и специфические условия общественного развития славян в дохристианский период, в том числе лимитрофные зоны межэтнического общения (половецкая степь, Золотая Орда, Литовская Русь). Древнерусское общество формировалось как полиэтничное, гетерогенное общество, создавалось в смешении трех субэтнических компонентов — славянского, балтского и финно-угорского со значительным участием германского, тюркского и северокавказского субстратов. Системообразующим фактором сложного процесса социо- и этногенеза в русских землях, по мнению специалистов, был восточнославянский социальный генотип и индоевропейский языческий архетип (при катализирующем скандинавском и тюркско-хазарском влиянии). Большое влияние на формирование древнерусского этноса и общественно-политическое развитие восточных славян оказал геополитический фактор. Равнинный характер территории зарождающегося государства, сложная гидрография Восточной Европы, равно как и особенности климата ("изотерма января", по определению Л. Н. Гумилева) обусловили специфические черты быта, образа жизни и психологии народов, заселявших Восточно-Европейскую равнину. С другой стороны, своеобразие природных, экологических условий наряду с постоянной опасностью со стороны кочевников создавало, кроме прочего, объективную основу для этнического и политического единства.

Древняя Русь как традиционное общество: исходные положения

Во введении мы уже отмечали, что в основу учебного курса была положена концепция исторической преемственности национальных исторических типов государственного управления: древнерусского (IX–XIII), сословного (XV–XVII), военнно-бюрократического (XVIII в.), административно-бюрократического (XIX – начало XX в.), советского (1917–1991).

В данном случае нас будет интересовать исторически первый тип государственного управления — древнерусский в его сравнении с сословным, сложившимся в более поздний московский период развития российской государственности. По устоявшемуся в науке определению оба отмеченных типа управления характеризуют традиционное общество и поэтому с точки зрения сущностных черт имеют общую основу. Вместе с тем они значительно отличаются друг от друга.

Ранее нам приходилось говорить о характеристике традиционного господства, предложенной М. Вебером в его теории патримониального правления и, как представляется, дающей теоретическую основу для уяснения ряда принципиальных сторон обозначенной нами проблемы.

Сразу оговоримся, что в своем анализе патримониализма Вебер разводит понятия "патриархальное", "патримониальное" и "сословное" господство. Хотя патримониализм в социологии Вебера выступает как один из типов традиционного господства, производный от первичного — "патриархализма", — это не тождественные понятия. Главным отличительным признаком патримониализма, согласно Веберу, служит наличие в распоряжении патримониального правителя особого аппарата управления, которого нет в патриархальных властных структурах. Если патриархальное господство всегда следует традиции, то при патримониализме опора на управленческий аппарат и военные формирования, которые набираются обычно из числа рабов, наемников или подданных, принадлежащих к непривилегированным слоям населения, и выступают орудием личной власти господина, позволяет последнему в известных пределах не считаться с требованиями традиции. Сказанное не означает, что патримониальное государство не нуждается в традиционной легитимации. Скорее наоборот, патримониализм не мыслится вне традиционного общества. Режим же, при котором правитель действует главным образом по своему усмотрению, опираясь на военную силу и игнорируя традицию, Вебер выносит за рамки чисто патримониального правления, обозначая его термином "султанизм". К такого рода режимам немецкий социолог относил средневековые государства Ближнего Востока, которые представляли собой, по его мнению, классический пример "султанизма", опиравшегося на патримониальные войска. Неустойчивость этих государственных образований во многом определялась тем, что их правители, полагаясь только на военную силу, часто становились заложниками армии, которая в любой момент могла выйти из-под их контроля.

Обычно в патримониальном государстве все население разделялось на две основные группы: лично зависимых слуг правителя, из числа которых формировался административный аппарат, и политических подданных, которые не являлись лично зависимыми, однако несли разного рода повинности. При этом экономическая эксплуатация подданных, как правило, осуществлялась "литургическими" методами, предполагавшими коллективную ответственность определенных групп населения за отправление их членами государственных повинностей.

С развитием государственных отношений на смену чисто патримониальному типу господства в рамках традиционного общества приходит "сословный" тип правления, который характеризуется Вебером как децентрализованный вариант патримониализма. Суть изменений состояла в том, что в рамках этой разновидности патримониализма власть правителя была ограничена уже не священной традицией, а правами и привилегиями формирующихся сословий и чиновников (сословные монархии).

Очевидно, что общественный строй Древней Руси с момента образования единого Киевского государства, если исходить из вышеизложенного, можно охарактеризовать как переходный от чисто патриархального типа управления к патримониальному. Его основной особенностью было то, что в отличие от более позднего сословного строя, установившегося, как отмечалось, в Московском государстве, в древнерусском обществе еще не сформировались сословия и не сложилась административная система, бюрократический аппарат. Функции управления еще не отделились от функций власти, существовало тождество власти и управления: киевский князь управлял древнерусским обществом лично с помощью своей "администрации" — дружины.

Эта система власти и управления выросла из периода "военной демократии" с характерной для этого строя вечевыми традициями и общинной формой устройства общественной жизни. Она строилась на участии всех взрослых мужчин в управлении общиной, всеобщем вооружении, публичном назначении военачальников и опиралась на племенные традиции в форме обычаев, ритуалов, нравственных норм. В то же время в отличие от родоплеменного общества киевский князь уже имел в своем распоряжении постоянный (пока еще личный) аппарат управления в лице дружины, служившей в руках князя как инструментом принуждения и управления, так и средством защиты его собственных интересов.

Отмеченные особенности, характерные для традиционных обществ на раннем этапе их развития, были в той или иной мере свойственны большинству средневековых государств Европы. Однако формирование государственных отношений в каждом из них имело специфические особенности. Присущи они были и древнерусской государственности.

Особенности начального этапа становления государственности в языческой Руси

В процессе становления древнерусская государственность прошла ряд этапов, во многом аналогичных с процессом зарождения государственности у западных славян. Основным содержанием этого процесса был эволюционный переход от родоплеменных отношений, характерных для периода "военной демократии", к формированию основ раннеславянской государственности. Он сопровождался, с одной стороны, выделением из общей массы общинников племенной знати, из среды которой стали выбираться вожди и старейшины, с другой стороны, образованием первых племенных княжений, возглавляемых племенными князьями. В VI–VIII вв. в землях восточных славян наблюдается активный процесс формирования союзов племен, структура власти которых пока еще совпадала с организацией племенной власти. В качестве верховных органов племенных союзов выступали народные собрания (вече), по традиции утверждавшие обязательные для всех правила, которые после освящения их жрецами приобретали характер общественных норм. К этому времени относится появление первых городов (Киев, Полоцк, Смоленск), выступавших в то время в качестве военно-политических, административных и культовых центров племенных союзов.

Дальнейшая эволюция общественного строя восточных славян, равно как и влияние внешней угрозы привели к постепенному разложению родоплеменных отношений и замене родоплеменной организации общества территориальной, объединявшей уже несколько союзов племен, что создавало предпосылки для возникновения публичной власти как основного атрибута зарождавшейся государственности. На смену горизонтально организованной власти и управления, являвшейся отличительной чертой властных отношений в период "военной демократии" (жрецы, совет старейшин и военный предводитель), приходит иерархически построенная форма управления, которую некоторые современные ученые определяют понятием "вождество" и считают переходной формой от племенного строя к раннему государству.

Исходным событием, положившим начало формированию государства у восточных славян, принято считать произошедшее в VIII в. в Среднем Поднепровье в ходе борьбы с хазарами объединение нескольких союзов славянских племен (северяне, радимичи и некоторые другие) во главе с полянами, что привело к возникновению одного из центров древнерусской государственности. В IX в. на базе северо-западного союза во главе со словенами, подчинившими себе племенные союзы кривичей и финно-угорские племена, возникает государственное образование с центром в Ладоге, а затем в Новгороде.

Продолжает оставаться дискуссионным вопрос о роли и значении варяжского элемента ("призвание" варягов) в процессе формирования древнерусской государственности. Древние письменные источники, в частности вставная легенда древнейшей общерусской летописи "Повести временных лет", рассказывающая о призвании новгородцами Рюрика в 862 г., свидетельствуют о том, что в борьбе с хазарами славяне рано стали практиковать заключение союзов (пактов) со скандинавскими (варяжскими) конунгами и их дружинами, которые они именовали "русью". С варягами древние русские источники связывают объединение по великому водному пути "из варяг в греки" в 882 г. (после похода на Киев из Новгорода князя Олега) двух основных центров древнерусской государственности в единое Киевское государство. Хотя, по мнению большинства исследователей, династия Рюриковичей, вероятно, с самого начала связанная с одним из славянских родов, достаточно быстро ославянилась, перенеся самоназвание "русь" на всю государственную территорию восточных славян, это не умаляет того исторически важного значения, которое имела деятельность первых русских (варяжских) князей в процессе становления Древнерусского государства.

Как отмечал в этой связи один из крупных русских историков С. Ф. Платонов, будучи первой общей властью среди многих разрозненных раньше миров, варяжские князья с их дружинами были "первыми представителями племенного единства". Передвигаясь с места на место по русской земле, соединяя племена и города в общих военных и торговых предприятиях, князья "создавали этим почву для национального объединения и национального самосознания. Сплотив государство внешним образом, они создавали и возможность внутреннего сплочения".

По нашему мнению, в дискуссии о призвании варягов есть и другая, более глубокая с точки зрения интересующего нас вопроса сторона, на которую часто не обращают должного внимания. Вопрос о призвании варягов прямо связан с очень важной для правильного понимания общественно-политического развития Древней Руси проблемой, касающейся особенностей взаимоотношения власти и общества в Древнерусском государстве, равно как и отношений внутри формирующейся правящей элиты. Внимательный анализ этой проблемы дает основание говорить об особой форме зарождения и эволюции государственных отношений в древнерусском обществе, значительно отличавшихся от аналогичного процесса в странах Западной Европы. Именно здесь, как нам представляется, следует искать причины и истоки своеобразия национальной государственности в древний и более поздние периоды русской истории. Далее мы постараемся подробнее остановиться на этой проблеме.

Древнерусская государственность в контексте мирового развития: общее и особенное в формировании и эволюции государственных отношений

В связи с оценкой роли варяжских князей как "первых представителей племенного единства" восточных славян С. Ф. Платонов затрагивал весьма интересную, на наш взгляд, особенность правления первых Рюриковичей, в некоторой степени подтверждающую наш вывод о том, что вопрос о призвании варягов имеет гораздо большее значение, чем это кажется на первый взгляд.

Выясняя истоки и природу древнерусской государственности, ученый указывает (по аналогии с описанной выше концепцией М. Вебера) на существование в государственном развитии различных стран трех главных видов политической власти — патриархальной, вырастающей из кровных связей (свойственной народам кочевым и полукочевым), вотчинной, или патримониальной (когда известное лицо считает своей собственностью всю территорию племени, а в силу этого и людей, живущих на территории, признает подвластными себе), и более поздней современной, возникающей на почве развития национального самосознания. Как считает Платонов, власть в Древнерусском государстве не может быть отнесена ни к одному из указанных типов политической власти. Во-первых, первые русские (варяжские) князья не могли господствовать у нас в силу кровного начала, во-вторых, они не могли считать землю своей собственностью. Что касается современной национальной власти, то она смогла утвердиться только в период формирования единого русского централизованного государства в московскую и более позднюю эпоху.

Приведенное наблюдение маститого ученого имеет для нас принципиальное значение прежде всего с точки зрения выявления общего и особенного в формировании государственности и государственных (служебных) отношений у различных народов.

Древняя история знает два основных типа зарождения государств и формирования государственных (служебных) отношений: 1) в силу преобладания одной народности над другой в результате завоевания; 2) в силу признания первенства по занятию территорий.

Примером первого типа служебных (государственных) отношений могут служить кастовые системы в Индии и Египте, сформировавшиеся в результате преобладания завоевателей над туземным населением. Так, высшие индийские варны брахманов и кшатриев состояли из завоевателей, и только представители этих двух варн могли занимать государственные должности. Вайшьи (третья варна) также принадлежали к завоевателям, они обладали монополией на ремесленное производство. И только представители низшей варны — шудры относились к коренному местному населению. Напротив, в Древнем Риме восторжествовал принцип первенства по занятию территории. Патриции считали себя наследниками основателя Рима Ромула, к плебеям относились колонисты и переселенцы.

Большинство европейских государств, возникших после распада западной Римской империи, формировались в результате завоевания бывших ее владений молодыми "варварскими" народами, преимущественно германскими племенами. Так, образование Франкского государства (современная Франция) в V в. произошло в результате завоевания Северной Галлии германским племенем — салическими франками. Захватывая отдельные территории распавшейся Римской империи, вожди германских племен обычно раздавали значительную часть этих земель своим сподвижникам в так называемые бенефиции, предоставляя их владельцам широкий иммунитет (неприкосновенность). Во Франции в IX в. эти бенефиции были превращены в наследственные владения и стали называться феодами. Возникшая на этой основе феодальная система сделала феодальную аристократию почти независимой от королевской власти и привела к непрекращавшейся борьбе феодалов со своими собственными королями. В этих условиях франкские короли вынуждены были в борьбе с феодальной аристократией опираться на города, которые получали от королевской власти широкие права. К XIV в. королевская власть во Франции одержала победу, установив в стране абсолютную монархию.

В целом по этой же схеме происходило формирование государственных отношений в Англии. Однако здесь были и некоторые принципиальные особенности. В отличие от франкских королей король Вильгельм-завоеватель сразу отобрал у побежденных им народов всю землю и, раздав часть ее своим сподвижникам, большую часть оставил за короной, что обеспечило ему значительную самостоятельность и независимость от феодальной аристократии. Этому способствовало также активное использование английскими королями наемных вооруженных сил.

Таким образом, если во Франции королевская власть, опираясь на города, боролась с сепаратизмом местных феодалов, то в Англии, напротив, аристократия вместе с народом должна была бороться за ограничение сильной и вездесущей королевской власти. Если во Франции результатом борьбы королевской власти с местной аристократией стало утверждение абсолютной монархии, то в Англии рано обнаружилась тенденция к формированию представительных учреждений, ограничивающих власть короля (парламенты).

Совсем по-другому развивался процесс на землях восточных славян. Если на Западе государства возникли в результате завоевания, то у восточных славян формирование государства было связано с добровольным призванием власти (призвание варягов). Как свидетельствуют письменные источники, в первую очередь "Повесть временных лет", наши предки, древние русичи, были убеждены, что племенную рознь между славянскими полугосударственными образованиями могли преодолеть только правители извне, стоявшие над этой борьбой и являвшиеся представителями более развитого в государственном отношении сообщества.

Призвание власти предопределило особый характер отношений между властью и населением. С самого начала эти отношения строились на взаимных обязательствах сторон. В отличие от королей Западной Европы варяжские князья не могли чувствовать себя полновластными хозяевами русских земель и должны были вступать в договорные отношения с местным населением, заключая соглашения с городскими собраниями и народными вече. Есть основания считать, что первые русские князья появлялись в русских городах не как завоеватели, а как представители местного населения (Олег не "взя град", а "прия град").

Рюриковичи приходили в русские города со своими родственниками и дружиной, а не с феодалами в западном смысле слова. Не имея возможности свободно распоряжаться русскими землями, варяжские князья не могли привязать к себе своих дружинников экономически, раздавая им землю в собственность. Если на Западе наличие такой возможности у королей привело к раннему формированию иерархии собственности и вассальной зависимости феодалов от своих сеньоров, составивших основу феодальных отношений в европейских странах, то дружина киевского князя не была связана с ним отношениями вассалитета. Отношения дружины и князя изначально строились на добровольных началах, основу которых составлял принцип личной преданности и товарищества. В этой системе отношений князь был лишь "первым среди равных". Доступ в дружину был нетрудным, и так же легко можно было ее покинуть. Зависимость служилого класса от верховной власти в России возникла только в Московском государстве и выразилась в формировании самим государством дворянского сословия.

Определенную роль в складывании указанного типа отношений внутри формирующейся правящей элиты Русского государства сыграл климато-географический фактор, предопределивший в условиях "лесной" Руси более высокую ценность природных богатств, а не земледелия. Эта особенность во многом способствовала формированию на Руси своего рода коллективной феодальной собственности ("семейного феодализма", по определению русского историка М. П. Погодина), при которой княжеские пожалования составляли не земельные угодья, а часть коллективно собираемой дани, а сами феодалы концентрировались в городах, вместе с князем осуществляя управление подвластными им землями.

Этот порядок не изменился и в период феодальной раздробленности Древней Руси. Более того, договорное начало в отношениях как между князем и его дружиной, так и с местным населением в удельный период еще больше усиливалось. С одной стороны, в условиях раздробленности у дружинников появилось больше возможностей оставлять службу с целью перехода от одного князя к другому, с другой — местные князья, стремясь занять тот или иной княжеский "стол", должны были обеспечивать себе поддержку местного населения, заключая с ним специальные договоры ("ряды"). В период раздробленности многие русские города пользовались правом призвания князей на правление.

Становление системы государственного управления в Киевской Руси

Большинство историков характеризует Киевскую Русь как раннефеодальную монархию. Основная особенность общественно-политических отношений в этот период заключалась в том, что государство еще не обладало полным суверенитетом, не выступало монопольным носителем принудительной, публичной власти. Об этом, в частности, свидетельствует и то обстоятельство, что в первом древнерусском своде обычного права "Русская Правда" было юридически закреплено право кровной мести. Параллельно с усиливавшейся княжеской властью и ее представителями на местах большую роль продолжали играть крестьянские общины-миры, по традиции выполнявшие многие административные, судебные и финансовые функции. В то же время обязанность общины (мира) под угрозой штрафа разыскивать воров и убийц свидетельствовала о постепенной интеграции общинных порядков в систему государственных отношений.

Договорное начало в зарождавшихся государственных отношениях выражалось в сосуществовании двух начал публичной власти: монархического и вечевого (республиканского), княжеской думы (князь и его дружина) и народного вече, которое древние источники рассматривают как думу князя с народом. Деятельность вече в XI–XII вв. значительно отличалась от прежних племенных собраний. Во-первых, в нем принимали участие все свободные граждане Киева или местных центров, во-вторых, с развитием государственных отношений оно становится важным структурным элементом высшего государственного управления. Формально народные веча выполняли представительные функции, а также заключали с князьями специальные договоры (ряды), легитимирующие их властные полномочия (по некоторым сведениям, из 50 князей, в разное время занимавших киевский престол, 14 были призваны на правление вечем). В отличие от народного вече, представлявшего собой собрание свободных общинников, княжеская дума являлась постоянным учреждением и основным институтом, который управлял Древнерусским государством.

Как и во многих других средневековых государствах, организация управления в Киевской Руси первоначально строилась на основе численной или десятичной системы, в рамках которой по мере развития государственных отношений бывшие военачальники периода "военной демократии" — тысяцкие, сотские, десятники стали также выполнять административные функции.

Совершенно особая роль в системе власти и управления в Древнерусском государстве принадлежала стоявшему во главе государства киевскому князю, власть которого являлась индивидуально-наследственной. Великий князь соединял в своих руках высшую административную, законодательную, судебную, военную и, как полагают исследователи, ссылаясь на наличие особых прозвищ у киевских князей (Олег Вещий, Владимир Солнце и др.), сакральную власть.

Особое значение имела законодательная функция киевских князей, опиравшихся в своей деятельности на обычное право славян или "Закон Русский". Ряд статей появившегося в начале XI в. в правление князя Ярослава Мудрого первого свода русского права под названием "Русская Правда" прямо указывали на то, что они были установлены самими князьями, являлись "судом" княжеским. Из текста "Русской Правды", например, видно, что сыновья Ярослава Изяслав, Святослав и Всеволод совместно постановили заменить упоминавшуюся выше месть за убийство (право кровной мести) денежным штрафом. По тексту "Русской Правды" можно также установить, что князья сами судили уголовные дела, выполняя, таким образом, и судебные функции. Так, в одной из статей "Правды", устанавливавшей денежный штраф в 80 гривен за убийство княжеского конюшего, прямо говорилось, что эта мера была определена самим князем: "яко уставил Изяслав в своем конюсе, его же убили Дорогобужьци".

Можно утверждать, что при всех возможных оговорках княжеская власть в Древней Руси — это тот непременный атрибут и ключевой элемент государственной системы, без которого не мыслились государственные отношения у древних русичей. Князь олицетворял единство древнерусского общества, представлял его в сношениях с соседними народами, защищал от внешних врагов. И напротив, бескняжье ассоциировалось у большинства населения с нарушением нормальной жизни, порядка в обществе: "земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет" (русская поговорка "без царя в голове", очевидно, имеет ту же природу). Этот устойчивый стереотип массового сознания оставался господствующим и в более поздние периоды. Его глубинный смысл находит наиболее наглядное подтверждение в факте призвания князей в Новгородской республике, в землях-княжениях в период феодальной раздробленности.

Первоначально роль языческих князей не была такой значимой, как впоследствии, после принятия Русью христианства. Функции князя были связаны в основном с военными и дипломатическими задачами, устройством как можно более выгодных торговых сношений с соседями, защитой торговых путей и сбором дани с подвластного населения. По словам В. О. Ключевского, это был "наемный вооруженный сторож Руси и ее торговли, ее степных торговых путей и заморских рынков, за что он получал корм с населения". Главной задачей управления был сбор "дани", которая взималась киевскими князьями в основном для продажи и долгое время служила единственным надежным средством экономического и политического влияния киевских князей. В сочинениях К. Багрянородного можно найти любопытные подробности о том, как сам князь или его посадники объезжали волости, творя суд и расправу и собирая дань деньгами или натурой (в основном мехами). Такой объезд назывался "полюдьем" и совершался по зимнему пути. К весне собранная князем дань свозилась на речные пристани, грузилась на суда и весной сплавлялась в Киев. Из тех мест, где не успели побывать сами князья с дружинниками, крестьяне-общинники "везли повоз", доставляя дань в Киев. Благодаря этому в руках киевских князей сосредоточивались большие запасы различных товаров, которыми князья и торговали, посылая их от своего имени главным образом в Византию или к хазарам, иногда (как Святослав) на Дунай.

Кроме того, на князьях лежала забота об обороне от внешних врагов. Киевское государство складывалось в борьбе с окружающими его кочевыми племенами, многие из которых пытались закрепиться на плодородных землях Восточно-Европейской равнины и противостояние которым со стороны заселявших эти земли оседлых славян-земледельцев, собственно говоря, и являлось одной из предпосылок объединения восточнославянских племен в древнерусскую народность. По свидетельству древних источников, "степняки" нападали не только на границы Руси, но и на ее столицу, слишком близко расположенную к степному пространству и открытую со стороны степи. Поэтому киевские князья стремятся окружить Киев крепостями, "рубят города" на границах степи и укрепляют границу валами и другими сооружениями.

Все это вело к росту престижа великокняжеской власти, ее общественному признанию и, главное, укрепляло великокняжескую власть в ее отношениях с местными племенными князьями, которые по договору находились в подчинении ("под рукою") великого киевского князя. В то же время процесс укрепления власти киевского князя был далеко не однозначным, развивался через преодоление и синтез родоплеменных систем управления, осложнялся противостоянием центральной власти, олицетворяемой великокняжеской династией Рюриковичей, и местной родоплеменной аристократии.

С X в. в Киевской Руси начинает утверждаться практикуемая и раньше киевскими князьями система "кормлений", которую следует рассматривать как исторически первую систему местного управления в складывавшемся едином государстве. Ее становление происходило в острой борьбе киевских князей с сепаратизмом местных племенных князей и в конечном счете подготовило окончательную замену родоплеменной организации общества территориальным принципом построения государства. Новым в этой системе было то, что отныне во все крупные города и волости в качестве посадников назначались преимущественно представители династии (Рюриковичи), которые наделялись правом собирать дань (или часть ее) в свою пользу ("кормиться" с должности) без владения самой волостью. Если первым русским князьям еще приходилось в упорной борьбе преодолевать рецидивы племенного княжения, то уже Владимир I смог без сопротивления посадить своих сыновей во все крупные города Руси. Важным этапом на пути укрепления власти Киева над местными племенами стала проведенная княгиней Ольгой после убийства древлянами в 945 г. князя Игоря административно-налоговая реформа, заменившая полюдье систематической уплатой дани (урока) в устроенных специально для этой цели постоянных центрах (погостах).

Эта реформа имела далеко идущие последствия, так как положила начало формированию княжеской администрации на местах, которая сосредоточивалась в постоянных погостах (своего рода административных округах) и контролировала местное управление. В XI–XII вв. вместе с развитием княжеского домена это привело к постепенной замене десятичной (численной) системы управления государством дворцово-вотчинной системой, возглавляемой представителем княжеской администрации — огнищанином, который назначался, как правило, из дворовых слуг князя и заведовал княжеским двором и финансами. В его подчинении находился штат тиунов (слуг), которые ведали различными отраслями вотчинного управления, — конюших, ключников и др. В волостях и на селах княжеским хозяйством заведовали тиуны сельские. Представители княжеской (вотчинной) администрации выполняли не только функции приказчиков — по согласованию с вече князья могли поручать им выполнение государственных исполнительных и судебных функций. Источники называют и ряд других должностных лиц вотчинной администрации. К ним относились мытники, ведавшие сбором торговых пошлин ("мыть"); вирники, собиравшие "виры" (так назывались судебные штрафы за убийство человека) и "продажи" (штрафы за другие виды преступлений); пятенщики, взимавшие пошлину за продажу лошадей ("пятно").

В повседневном управлении древнерусским обществом киевский князь опирался на дружину, из состава которой по большей части и формировалась княжеская администрация. Дружина была неотделима от князя, вместе с князем участвовала в его походах, находилась на полном его содержании и проживала вместе с ним на княжеском дворе. Важным средством сплочения дружины и выделения ее в привилегированный слой русского общества на первом этапе служили престижные княжеские пиры, которые носили регулярный характер и на которых в первое время решались многие государственные проблемы. В дальнейшем дружинники все больше привлекаются к выполнению административных функций.

В. О. Ключевский подробно описывает дружинные порядки в Киевской Руси, позволяющие говорить о существовании в Древнерусском государстве княжеско-дружинного управления как специфического политического и социального института, с помощью которого обеспечивалась жизнедеятельность древнерусского общества. Прежде всего, княжеская дружина представляла собой, по замечанию ученого, высший класс древнерусского общества, с которым князь "делил труды управления" и защиты русской земли. Она делилась на высшую и низшую (старшую и младшую) дружину. В старшую дружину входили княжьи мужи или бояре. Младшая дружина состояла из детских или отроков и первоначально имела собирательное название гридь или гридьба (от скандинавского grid — дворовая прислуга), которое впоследствии было заменено словом двор, или слуги. Со временем положение старшей дружины становится все более привилегированным, что приводит к постепенному разложению корпоративных связей великокняжеской дружины. В XI–XII вв. члены старшей дружины, бояре, составляли думу князя, его государственный совет, без согласия которого князь часто не мог предпринимать никаких действий. В этой дружинной, или боярской, думе участвовали также "старцы градские", представлявшие выборную военную власть Киева (возможно и других городов), а с момента принятия христианства — и высшие церковные иерархи. Сам вопрос о принятии христианства был решен Владимиром I по совету с боярами и "старцами градскими". Преимущественно из бояр назначались волостели для управления отдельными территориями, посадники, воеводы, тысяцкие.

Принятие христианства и его значение для становления и развития древнерусской государственности: проблема византийского влияния

В процессе исторической эволюции средневековая Русь испытала влияние различных моделей государственного управления. Особая роль в этом процессе принадлежала так называемому византийскому влиянию, византийской государственной модели и более поздней ордынской модели власти, во многом предопределившим особенности функционирования власти и управления в Киевском, а затем в Московском государстве. Лежавшие в их основе принципы значительно отличались от тех, на которых была построена западноевропейская государственность.

Принятие Русью в 988 г. восточного христианства (от Византии) имело двоякое значение. Во-первых, оно значительно ускорило процесс консолидации древнерусского общества, способствовало формированию единой древнерусской народности. Во-вторых, оказало глубинное воздействие на формирование национальной традиции и государственности. В отличие от более поздних петровских заимствований византийская традиция, глубоко проникнув во все сферы жизни русского общества, не только организовала пространственную и временную плоскости древнерусской культуры, но и на долгое время определила стилевые особенности и культурную специфику российской цивилизации как составной части православной византийско-славянской цивилизации.

Выше уже говорилось об особенности восточно-славянской цивилизации: с самого начала она зарождалась как гетерогенная многосоставная общность. Ее формирование происходило в процессе сложных межэтнических взаимодействий, смешения и синтеза различных субэтнических компонентов при отсутствии явного доминирования одного из них. Письменные источники свидетельствуют о соединении в рамках формирующейся древнерусской общности нескольких хозяйственно-технологических регионов — земледельческого, скотоводческого, промыслового и соответствующих им типов образа жизни (оседлого, кочевого и бродячего). Хотя Древняя Русь возникла на пересечении влияния нескольких религиозных потоков, языческое самосознание населявших ее народов, в рамках исповедуемого ими политеизма, продолжало оставаться господствующим.

Естественно, что для объединения столь разнообразной по своему содержанию многосоставной общности, причем на огромной территории Восточно-Европейской равнины, практически лишенной устойчивых и безопасных коммуникаций, формирующееся государство нуждалось в каком-то мощном и надежном инструменте консолидации. Как справедливо отмечается в современных исследованиях, киевские Рюриковичи не могли в той ситуации опереться (как в свое время римские императоры при создании Римской империи) на совершенный военно-бюрократический аппарат (его просто не было в Киевской Руси). Не могли они также, как персидские шахи, использовать в целях сплочения государства численно и культурно доминирующий этнос. В свою очередь, уже исчерпывали себя прежние регуляторы — традиции и обычаи, обеспечивавшие эволюционное развитие древнерусского общества в дохристианский период. Выход был найден по примеру Константина Великого при создании им византийского государства в опоре на религиозно-идеологические средства сплочения древнерусского общества, в переходе от господствовавшего в нем язычества к новой монотеистической религии — христианству. Именно христианство стало той идейной, культурной и ценностно-ориентационной базой, на основе которой происходил процесс сплочения и интеграции русского общества. И именно оно сформировало и консолидировало новый этнос, который принято называть древнерусской народностью.

Принятие Русью христианства имело и другие, не менее важные последствия. Оно оказало определяющее влияние на изменение государственной парадигмы у восточных славян, эволюцию государственной власти, в значительно мере предопределив формирование особого типа социальных связей в русском обществе. Хотя в целом процесс зарождения государственных отношений у восточных славян развивался, как мы уже отмечали, в общем для большинства средневековых государств контексте, длительное каноническое, а отчасти и политическое общение Древней Руси с Византией не могло не придать русской цивилизации некоторые стилевые особенности, в том числе с точки зрения политического и государственного развития.

В первую очередь это отразилось на эволюции и характере власти в Древнерусском государстве. Принятие христианства способствовало укреплению власти киевских князей. С принятием новой религии киевские Рюриковичи обрели надежную основу для легитимации своего господства и всемерно содействовали утверждению новых канонических христианских представлений о природе государства и его целях. Как написал в этой связи В. О. Ключевский, вместе с принятием христианства на Русь стала проникать "новая струя политических понятий и отношений. На киевского князя пришлое духовенство переносило византийское понятие о государстве, поставленном от бога не для внешней только защиты страны, но и для установления и поддержания внутреннего общественного порядка". Указывая на это обстоятельство, историк приводит слова митрополита Иллариона, писавшего, что князь Владимир "часто с величайшим смирением советовался с отцами своими епископами о том, как уставить закон среди людей, недавно познавших господа".

Последние слова приведенной цитаты свидетельствуют также о сложности и неоднозначности процесса утверждения христианства в русских землях. Известно, что христианизация Руси, особенно на первых порах, встретила серьезное сопротивление со стороны местного населения, в течение длительного времени продолжавшего сохранять свои языческие верования. Это сосуществование, по словам одного из видных русских религиозных мыслителей Г. В. Флоровского, "дневной" и "ночной" культуры (православия, ставшего официальной религией, и язычества) было характерно и для более поздних периодов развития русского общества, проявляя себя в самые сложные переломные моменты русской истории.

В свете сказанного представляет интерес точка зрения современных авторов, указывающих на необходимость учета исторических условий "воцерковления" Руси, повлиявших кроме прочего и на сам характер русского православия. Суть проблемы заключается в том, что в ходе христианизации Руси православная религия, приобретшая к тому времени черты развитой городской культуры, была перенесена на почву сугубо деревенской сельскохозяйственной страны. Это обстоятельство во многом обусловило особенность русского православия, с самого начала отличавшегося от своего первоисточника весьма поверхностным, преимущественно формально-обрядовым характером без достаточной теоретической проработки вопросов веры. По свидетельству современников, приезжавших в Россию иностранцев всегда удивляло невежество большинства русских в элементарных религиозных вопросах, их наивное социально-утилитарное толкование основ вероучения. В значительной мере этому способствовало и отношение к религии самой великокняжеской власти, стремившейся опереться на веру нередко в сугубо утилитарных целях и использующей ее исключительно как социально-нормативный институт регулирования общественной жизни в ущерб духовному началу христианства. В результате на Руси формировался примитивный тип массового православия с большой примесью языческой мистики, что дало основания Н. А. Бердяеву назвать русское православие "православием без христианства".

Сказанное не умаляет той исключительной роли, которую сыграла христианизация Руси в становлении и дальнейшем развитии государственных отношений в древнерусском обществе. Эта роль может быть рассмотрена в двух основных ракурсах. Во-первых, с точки зрения того особого положения, которое занимала русская православная церковь в системе государственного управления Киевской Руси. Во-вторых, с позиции того влияния, часто значительного, которое оказывала духовная элита, православное духовенство на поведение верховной власти в Древнерусском государстве, требуя от ее представителей христианского милосердия по отношению к подданным, строгого соблюдения евангелических заповедей, добиваясь достижения мира и согласия в обществе.

С одной стороны, именно православие, его нравственные ценности и установки стали определять духовные основы развития древнерусской государственности, права и правосознания. С другой стороны, сама православная церковь постепенно превращается во влиятельную политическую силу, выполнявшую ряд важных для государственного развития Древней Руси функций. С момента принятия Русью христианства Церковь являлась основным институтом социального контроля за властью, одновременно выступая в качестве важнейшего субъекта государственного управления. В период феодальной раздробленности и особенно после ордынского разгрома, когда были разрушены и прекратили существование многие политические институты, именно Церковь как организованная структура приняла на себя многие функции административного управления, и именно она являлась тем стержнем, который продолжал объединять русское общество, способствовал возрождению единой государственности в более поздний московский период.

В этом месте мы должны сделать существенную оговорку, касающуюся особенностей взаимоотношений между Церковью и властью, объективно установившихся в Киевской Руси и оказавших значительное влияние на весь дальнейший ход государственно-политического развития русского общества в Средние века. Своеобразие заключалось в том, что с самого начала взаимоотношения между княжеской властью и Русской православной церковью строились на основе византийской модели государственно-церковных отношений и существенно отличались от тех принципов, на которых были построены отношения между светской и духовной властью в католических странах Западной Европы. В отличие от европейских стран, где римская католическая церковь оказалась над государствами, определяя их внутреннюю и внешнюю политику ("папоцезаризм"), византийская модель, во-первых, изначально исключала такое вмешательство Церкви в дела светской власти, во-вторых, в силу исторических условий ее формирования отличалась значительной зависимостью Церкви от государства ("цезаропапизм"). В рамках этой модели византийский император формально стоял над константинопольским патриархом, поскольку считался самодержцем всех православных и ответственным за православие.

В целом отношения между Церковью и государством в Киевской Руси развивались в соответствии с восточнохристианской государственно-правовой культурой и строились на основе разделения светской и духовной власти. Церковь непосредственно не вмешивалась в дела светской власти. Однако и киевский князь в отличие от византийского императора не возвышался над Церковью, что обусловило ее значительную самостоятельность и независимость от великокняжеской власти, широкие автономные права. Эта особенность государственно-церковных отношений, установившихся в Киевской Руси и вплоть до XVII в. сохранявшихся практически в неизменном виде, в первую очередь была обусловлена историческими условиями, в которых проходила христианизация Руси, и непосредственно вытекала из характера отношений между Киевской Русью и Византией.

Известно, что возникшая при крещении Руси киевская митрополия структурно и функционально подчинялась юрисдикции константинопольской патриархии. Константинопольский патриарх совместно с Синодом по согласованию с императором посвящали киевских митрополитов, возглавлявших Русскую православную церковь и назначавшихся преимущественно из "греков" (исключение составляли митрополиты Иларион и Климент Смолятич, поставленные русскими князьями). В ведение Константинополя входило также регулирование церковного устройства в Киевском государстве, равно как и разрешение возникающих религиозных споров. Присылаемым из Византии киевским митрополитам подчинялись поставленные во всех крупных городах епископы (в некоторых землях архиепископы), которые назначались возглавляемым митрополитом церковным собором (часто с участием великого князя) и руководили обширными церковно-административными округами — епархиями. По некоторым сведениям, накануне монголо-татарского нашествия в русских землях насчитывалось не менее 16 епархий, важнейшими из которых были Киевская, Новгородская, Черниговская, Ростовская, Владимиро-Волынская и др. Огромная территория государства, на которую распространялась власть киевского митрополита, объединявшего все духовенство страны, равно как и сохранявшаяся политическая независимость русского государства, его удаленность от Византии также в немалой степени способствовали росту политического и экономического могущества русской православной церкви.

С другой стороны, сама княжеская власть содействовала усилению позиций Русской православной церкви в различных областях жизни древнерусского общества. Заботясь о распространении христианства, киевские князья проявляли заботу и об укреплении материального положения Русской православной церкви, основу которого первоначально составляла так называемая "десятина" — ежегодно передаваемая в церковную казну десятая часть всех княжеских доходов. Впоследствии с развитием феодального землевладения к этому основному источнику добавились земельные пожалования князей, монастырская колонизация, доходы с церковного суда. Епископам было поручено наблюдать за правильностью мер и весов, что также являлось значительной прибавкой к доходам Церкви.

Наряду с ростом экономического могущества расширялась роль Церкви в общественной жизни страны, прежде всего в сфере гражданских правовых отношений. Уже с конца X в. Церковь получила право суда и сбора судебных пошлин по делам семейно-бытового характера. Хотя семейное право в Древней Руси в течение длительного времени основывалось на обычном праве, с принятием христианства оно подверглось сильному воздействию канонического (церковного) права. Так, в связи с запрещением многоженства, не возбранявшегося в языческий период (по некоторым данным, Владимир Святой до крещения имел пять жен и несколько сот наложниц), были установлены жесткие наказания за внебрачные связи, "умыкание" и покупку жен, проявление жестокости по отношению к женам и детям, затруднен бракоразводный процесс. В то же время церковное право не ограничивалось регулированием исключительно семейных отношений. Под юрисдикцией Церкви находились церковные иерархи, священники, монахи, церковнослужители, а также лица, призреваемые Церковью — старые, увечные, больные, лица, потерявшие права гражданского состояния и оказавшиеся вне своего сословия (изгои), зависимые от Церкви холопы ("челядь"). К исключительному ведению церковного суда относились преступления против Церкви и нравственности, дела о волшебстве, знахарстве, святотатстве. В дальнейшем деятельность Церкви в сфере регулирования правоотношений не только не уменьшилась, но и приобрела новые формы, что было связано с началом нового в истории Древней Руси периода — удельной раздробленности.